Сталин в преддверии войны - Страница 69

Все это были шаги в одном направлении: подготовить условия для нападения на СССР. Они предусматривали укрепление фашистской коалиции во главе с Германией, подготовку плацдармов для агрессии в Восточной Европе и на Балканах, политическую изоляцию СССР как до нападения, так и с началом войны против него. А для выполнения столь обширной программы предусматривалось всячески отвлекать Советский Союз от каких-либо мер по укреплению своей безопасности и обороноспособности, развивая у его руководства иллюзии самого дружественного к нему отношения Германии.

Поскольку действия Третьего рейха продолжали вызывать у Советского правительства большие подозрения, в Берлине решили пригласить советскую делегацию во главе с Молотовым «для дальнейшего выяснения вопросов, имеющих решающее значение для будущего наших народов и для обсуждения их в конкретной форме».

В приглашении, направленном Риббентропом лично Сталину, разъяснялись мотивы действий Германии, что, по мнению немецких дипломатов, должно было развеять обеспокоенность Советского правительства. Выражая уверенность, что «вопрос лишь в том, сколько пройдет времени до того момента, когда Англия в результате наших операций признается в окончательном поражении», Риббентроп писал: «На этой последней фазе войны, защищаясь от каких-либо действий, которые Англия в своем отчаянном положении все еще может предпринять, ось в виде естественной меры предосторожности была вынуждена надежно защитить свои военные и стратегические позиции в Европе, а также свои политические и дипломатические позиции во всем мире. Кроме этого, она должна обеспечить необходимые условия для поддержания своей экономической жизни. Сразу же после окончания кампании на Западе Германия и Италия приступили к этой задаче и уже в общих чертах ее выполнили. В связи с этим можно также упомянуть беспрецедентную для Германии задачу охраны ее норвежских прибрежных позиций на всем протяжении от Скагеррака до Киркенеса. Для этого Германия заключила со Швецией и Финляндией определенные чисто технические соглашения, о которых я уже информировал Вас полностью через германское посольство (в Москве. — Прим. авт.). Они заключены исключительно с целью облегчения снабжения прибрежных городов на севере (Нарвика и Киркенеса), до которых нам трудно добраться по суше.

Политика, которой мы следовали совсем недавно в румынско-венгерском споре, преследует те же цели. Наши гарантии Румынии определяются исключительно необходимостью защиты этого балканского района, особенно важного для нас с точки зрения снабжения Германии нефтью и хлебом, от какого-либо нарушения стабильности, вызванной войной, саботажем и т.п. внутри этой зоны, а также от попыток вторжения извне».

Объясняя создание Тройственного пакта, глава германского МИДа утверждал, что «обмен мнениями привел Берлин, Рим и Токио к полному единодушию в том смысле, что в интересах скорейшего восстановления мира должно быть предотвращено какое-либо дальнейшее расширение войны и что лучшим средством противодействовать международной клике поджигателей войны будет военный союз трех держав»'... Далее Риббентроп сообщал, что этот пакт «ни в коем случае не нацелен против Советского Союза». Он предлагал СССР согласовать свои долгосрочные политические цели с государствами Тройственного пакта и, «разграничив между собой сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов».

Поскольку пишут, что в этом письме германское правительство предлагало СССР присоединиться к Тройственному пакту, необходимо отметить, что это не соответствует действительности. Чтобы убедиться в этом, необходимо прочитать текст письма внимательно. О Тройственном пакте в нем говорится как о «военном союзе трех держав». О возможном присоединении СССР к этому военному союзу в письме нет и речи. Что касается германо-советских отношений, то Риббентроп упомянул только о «политическом и экономическом сотрудничестве». Имея в виду также Италию и Японию, германский министр писал, что историческая задача четырех держав заключается в том, чтобы согласовать свою политику на длительное время. На деле же ни о каком сотрудничестве с СССР в Берлине не думали.

В своем ответе Сталин приветствовал желание немецкой стороны «подвести итог обмену мнениями, начавшемуся в прошлом году, по вопросам, интересующим обе стороны». Далее советский руководитель писал: «Что касается обсуждения ряда проблем с Японией и Италией, то, в принципе, не возражая против этой идеи, я считаю, что этот вопрос должен будет подвергнуться предварительному рассмотрению». Прибытие Молотова в Берлин планировалось на 11—12 ноября.

Визит советского наркома состоялся 12—14 ноября. Молотов имел две беседы с Гитлером и дважды встречался с Риббентропом. Советская делегация настаивала на немедленном выведении немецких войск из Финляндии и интересовалась целями политики Германии в Турции, Болгарии и Румынии. В беседе с Гитлером Молотов заявил, что Советское правительство расценивает германо-итальянские гарантии, данные Румынии, как направленные против интересов СССР и, «если позволительно высказаться прямо», требует аннулировать эти гарантии. Гитлер отверг это требование. Когда советская сторона заявила о своем намерении дать подобные гарантии Болгарии, немцы ответили, что им ничего не известно о том, что Болгария такие гарантии просит. Позиции партнеров по переговорам явно не совпадали. Тем не менее переговоры продолжались. Главным вопросом стал вынесенный германской стороной вопрос об определении «сферы интересов» при переделе мира между государствами — участниками Тройственного пакта и Советским Союзом.