Сталин в преддверии войны - Страница 48


К оглавлению

48

Утром 31 августа в посольстве Польши в Берлине появился французский посол Кулондр, который стал настаивать, чтобы Липский добился от своего правительства разрешения на встречу его, Липского, в качестве «полномочного представителя» с правительством Германии. Уже дважды за день Галифакс посылал английскому послу в Варшаве X. Кеннарду телеграммы с требованием ускорить ответ Польши. Днем министр иностранных дел Польши Бек письменно сообщил Гендер-сону, что правительство Польши «подтверждает свою готовность... принять участие в прямом обмене мнениями с правительством Германии». Он считал, что главное — это «установить прямой контакт».

В 18 часов 30 минут Липский встретился, наконец, с Риббентропом (после пяти часов ожидания) и вручил ему послание своего правительства. Оно осталось без ответа. Гитлеровцы и не думали вступать в переговоры. Приказ о наступлении был отдан Гитлером в 12 часов 30 минут 31 августа.

В тот же день Муссолини предложил правительствам Англии, Франции и Германии собраться в Риме 5 сентября на конференцию для «изучения пунктов Версальского договора, из-за которых сегодня происходят все беды». 1 сентября, когда в Польше уже полыхало пламя войны, французское правительство согласилось на такую конференцию, даже не поставив условия прекратить продвижение немецких войск по польской территории. И только вечером правительству рейха были вручены ноты Англии и Франции, из которых следовало, что обе эти страны выполнят свои обязательства перед Польшей, если Германия не выведет оттуда свои войска. А через дипломатические каналы до германского правительства было доведено, что эти ноты всего лишь предупреждение, а не ультиматум. Гитлер не удостоил их даже ответом. Но и после этого западные державы не решались предъявить Германии ультиматум об объявлении войны. Находившийся в те дни в Берлине американский журналист У. Ширер писал, что от британского правительства, «казалось, исходил запах Мюнхена». Начальник генштаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер в канун войны записал в своем дневнике после беседы Гитлера с британским послом Н. Гендерсоном: «Фюрер не обидится на Англию, если она будет вести мнимую войну». Он был недалек от истины.

Муссолини предпринял последнюю попытку направить ход событий на мюнхенские рельсы.

2 сентября он предложил заключить перемирие с условием, что немецкие войска останутся там, где они находятся к этому времени, а через два-три дня созвать конференцию. «Данциг уже немецкий, — писал Муссолини Гитлеру. — На руках у Германии такие козыри, которые гарантируют выполнение большей части ее требований. Более того, Германия уже получила «моральное удовлетворение». Если она согласится с условиями проведения конференции, то достигнет всех своих целей».

Германия согласилась дать ответ через день-два, если западные державы подтвердят, что их ноты не носят ультимативного характера. Однако правительство Великобритании соглашалось принять предложения Муссолини только при условии отвода немецких войск к прежним границам рейха. Французское правительство поддержало британский ответ. Это не помешало министру иностранных дел Франции Бонне позвонить 2 сентября в 9 часов вечера итальянскому министру иностранных дел Чиано и заверить его, что французская нота «не носит ультимативного характера» и французское правительство будет ждать ответа Германии до полудня следующего дня. В ночь на 3 сентября Бонне позвонил итальянскому послу в Париже и задал вопрос: «Нельзя ли добиться хотя бы символического вывода немецких войск с территории Польши?»

2 сентября Великобритания, наконец, решилась предъявить ультиматум Германии и объявить ей войну, если она не выведет свои войска из Польши. Но французский генштаб потребовал отсрочки на 48 часов для проведения без помех всеобщей мобилизации. Возникло новое осложнение: в то время как общественность Англии требовала объявления войны, правительство Франции, которой предстояло непосредственно вступить в военные действия с Германией, всячески оттягивало это решение.

И только под давлением общественного мнения, после ряда проволочек правительство Чемберлена 3 сентября в 9 часов утра предъявило Германии ультиматум. В нем говорилось, что, если до «11 часов утра британского летнего времени сегодня, 3 сентября, правительство Германии не представит удовлетворительных гарантий правительству Его Величества в Лондоне, два государства будут находиться в состоянии войны, начиная с обозначенного выше времени». Фашистское правительство принять ультиматум отказалось.

Но Бонне продолжал надеяться, что Муссолини склонит Гитлера к сделке, и войны можно будет избежать. Он употребил все свое влияние, чтобы через бельгийского посла уговорить короля Леопольда оказать нажим на Муссолини, чтобы тот в свою очередь повлиял на Гитлера. Но все было тщетно. Теперь уже английский кабинет торопил

Францию принять решение. В 12 часов 30 минут 3 сентября Кулондр вручил Риббентропу ультиматум, срок которого истекал в 17 часов.

В тот же день Гитлер специальным поездом отбывал на фронт. Перед отъездом он отправил Муссолини письмо, где писал: «...Я не боялся английских угроз, дуче, потому, что я больше не верю, что мир можно было сохранить дольше, чем на шесть месяцев или, скажем, год. В этих обстоятельствах я решил, что представившийся момент, несмотря ни на что, самый подходящий...». Вторая мировая война началась.

Расплата за иллюзии


В Москве 1 сентября 1939 года было 4 часа утра, когда в Кремль Сталину поступила шифро-телеграмма из советского посольства в Берлине. В ней говорилось о сообщении германского радио о том, что вечером 31 августа «польские солдаты» захватили немецкую радиостанцию в пограничном городке Глейвиц и передали в эфир призыв к Польше «начать войну против Германии».

48